О сущности «казачьего духа»

Материал о сущности «казачьего духа» собрал
Председатель совета стариков Кубанского казачьего войска
Павел Захарович ФРОЛОВ

О «казачьем духе» наговорено, написано и переписано, наверное, больше чем, о чем либо другом. Необычность многих действий, поступков и стойкости казаков давали этому повод. Каковы же истоки и сущность этого «духа».

Война для казака в прошлом была делом привычным, занятием обыкновенным, это было его призвание. Казак всегда отчетливо признавал и относил себя к воинственному народу, по праву гордился своим происхождением и риск становился его привычкой, к тому же военная добыча или, по-казачьему, дуван, в доходе казачьего быта, наряду с другими занятиями, имела весомое значение довольно длительное время. Боязливость для казака являлась величайшим позором, а трусость, вплоть до середины 18 века наказывалась смертной казнью.

Подвергая постоянно свою жизнь опасности, казак не мог не возлагать свою надежду на бога.

Каждый участник боевых действий, в том числе и последних событий (Афганистан, Чечня, Абхазия, Приднестровье) подтвердит это, что надежда на Бога, есть единственный якорь спасения во всех случаях, как бы не была близка смерть. Сколько раз, в тяжелые минуты боя припоминаются молитвы, которым обучала мать, бабушка в детстве. Они прочитываются с искренним усердием, искренней надеждой и верой в помощь Всевышнего.

Истинная вера казака в Бога, воспринятая с детства, понятие, что земная жизнь дается человеку для подготовки к жизни вечной, придавала ему, в обстановке безвыходности, тот невидимый порыв в вечность; в мир света, духа, добра и справедливости. С материнским молоком казак впитывал сущность духовной жизни после смерти и о прощении всех его земных погрешений при гибели на поле боя — с «коня» и в «рай» - это понятие для него было непоколебимо и способствовало поддержанию его духа, в критические минуты боя в готовности к смерти - передав свою жизнь воле Божьей и судьбе.

По старинным казачьим обычаям, перед началом боевых действий, казаками отслуживался молебен в районе сбора (сосредоточения), а при выходе на рубеж атаки или на передний край, при первом же выстреле или разрыва снаряда старший из казаков подавал команду: «на молитву шапки долой!». Казаки снимали папахи, осеняли себя крестным знамением и прочитывали про себя молитву; «в руцы твои Боже мой передаю дух мой. Ты меня благослови, Ты ж меня помилуй и живот вечный даруй».

С этого момента жизнь казака переставала быть для него, он ее полностью передавал воле Божьей. Его главным назначением, как православного воина, становилось: как можно быстрее сблизиться с противником и нанести ему больше урона.

При всей кажущейся разгульности и вольности казаки отличались искренней, далеко от лицемерия верой, что давало им ту силу духа и крепости, которая поражала и продолжает поражать своей необычностью до сих пор. Об этом свидетельствуют многочисленные события прошлых и далеко не прошлых лет: 240 тысяч против 5 тысяч. С 24 июля 1641 по 26 сентября 1642 года, казаки числом в 5 тысяч противостояли 300000 (по официальной статистике 240000) Турецкой армии при обороне города-крепости Азов. Турки в течение года не смогли сломить сопротивление казаков, понесли большие потери в живой силе, вынуждены были отказаться от дальнейшего штурма, и ушли восвояси.

Дорого обошлась казакам эта победа, только 1000 человек осталось в живых, остальные полегли на стенах бастиона крепости, но не сдались. В процессе бесконечных приступов, турки неоднократно предлагали казакам выкуп за прекращение сопротивления по 300 тарелей серебра чистого и 200 золотых червонцев на каждого казака, и при отходе не тронут казаков. Идите с серебром и золотом в свои городки казачьи, а нам лишь отдайте пустое место Азовское. Казаки отвергали их попытки, говоря: у нас и своего золота и серебра хватает с избытком. Упрекая крымских татар в нежелании идти на штурм Азова, турецкие паши кричали на крымского хана- почему крымская орда не ходит на приступ? Крымские ханы отвечали туркам: «Нам ведомы нравы казачьи и обычаи, приступом нам их никогда не взять, в осадах казаки жестокосердечные, свет еще не видел и не слышал о таких людях.

Для овладения этой же крепостью «Азов» 5 лет назад, в 1635 году казаки затратили на это 3 месяца, уничтожив почти полностью 4-х тысячный гарнизон крепости Азов, не имея у себя больших стенобитных орудий. Турки в ту пору были воинственны, сильные и страшные для всей Европы. Борьба с турками была под силу лишь одним казакам, дерзким, изворотливым, нападающим врасплох, исчезающим как вихрь.

В войнах же открытых с другими государствами, турки были непобедимы с их янычарами (пехотой) и конницей.

Горели, сгорели в уголь, но не сдались


В ночь с 3 на 4 сентября 1862 года казачий пост Георгиевский, близ селения Липки, состоящий из 34 казаков и одной женщины (жены начальника поста), подвергся нападению отряда горцев численностью 3000 пехоты и 400 всадников. Эта огромная масса в течение длительного времени не смогла сломить сопротивление казаков. Дорого отдал свои жизни казачий пикет, прежде чем им овладеть. Горцы потеряли 200 чел. убитыми и раненными. Презирая смерть и отвергая предложения горцев сохранить им жизнь, прекратив сопротивление, все 34 казака и женщина пали смертью храбрых, причем половина казаков, уцелевших, после разрушения стен поста, отошли в помещение деревянной казармы и продолжали оказывать отчаянное сопротив-ление и при поджоге горцами казармы, все до одного сгорели в пламени огня, отвергая все попытки горцев призвать их к прекращению сопротивления. Как отмечено в акте осмотра боя за редут, все участники боя превратились в уголь, но не сдались. Горцы, отойдя после боя за редут, в молитве над своими погибшими и раненными, отдавая по своему обычаю, дань уважения отваги, стойкости и храбрости, хором произнесли: «Горели, сгорели, но не сдались!» А ведь горцы достойные воины, которым нельзя отказать ни в умении, ни в отваге, ни в отчаянной храбрости. Наши предки, когда-то говорили, что сотня черкесов стоит тысячи татар.


Сотня против 12 тысяч


При завоевании Средней Азии, в ноябре 1864 года, из города Азрет (современный Туркестан), сотня казаков под командованием есаула Серова с одним горным единорогом была выслана в степь для разгона появившейся, по сведениям лазутчиков, около города банды.

Ведя поиск банды, сотня подошла к вечеру к селению Икан, расположенного в 20 км от города Азрет. Заметив большое количество огней правее селения, есаул выслал для разведки лазутчи-ка, который возвратившись, доложил, что противника так много, как камыша в озере и как впоследствии выяснилось, что сотня вместо банды, столкнулась с кокандской армией, численностью 10-12 тысяч, с артиллерией и обозом под командованием хана Алимкула. Сотня была замечена противником, находящимся на возвышенности. Спешившись, окружила себя завала-ми, уложив в середину лошадей и в течение трех суток отражала атаки отрядов кокандцев, отвергая все предложения Алимкула, о сохранении им жизни при прекращении сопротив-ления. Потеряв всех лошадей, половину сотни убитыми, 36 человек получили ранение, поняв, что дальше уже держаться не в силах, но не потеряв надежду и упование на помощь Всевышне-го, способное придать нечеловеческую силу, казаки собрались в кучу, перекрестились, «крикнув», что было сил «Ура» и ринулись наудалую.

Бывали случаи, что кучка бойцов, героически умирала под напором тысячной толпы, но тут случилось нечто необычное. Горсть пеших казаков, голодных, израненных трехдневным боем, пробивается к своим через неприятельскую конницу. В руках у них были только ружья, была еще дерзкая отвага, готовность умереть, это-то и устрашило кокандцев, встретившихся впервые с мужеством, не свойственным азиатам.


Мертвый редут и слава


Война — дело жестокое и грязное, не была в этом исключением и Кавказская война. Обстоятельства войны нередко диктовали поступки, против, которых восставали и сердечная приязнь, и обоюдное желание жить по-соседски в мире и дружбе. Такие противоречия часто заканчива-лись суровой, но высокой трагедией, как она закончилась для двух друзей — казачьего сотника Андрея Гречишкина и черкесского князя Джамбулата, повествуют события в сентябре 1829 года у песчаного брода станицы Тбилисской. Между ними существовали глубокие чувства товарищества и дружбы, они по горским обычаям являлись кунаками, а куначество на Кавказе считалось делом священным. Кунака в сакле горца можно было взять только через труп хозяина сакли. Оба они отличались отчаянной храбростью и величайшим чувством долга и это заставляло их искать противостояние сложившимся обстоятельствам для защиты долга товарищества. В одной из дружеских бесед, князь Джамбулат, как бы в шутку, невзначай вспомнил прошлое, произнес - наши что-то замышляют против казаков и прежде всего против тебя, Андрей. За что же мне такое внимание? - спросил Андрей. - А ты разве не помнишь, три года назад ты помешал нам напасть на ваши хутора, была, конечно, и моя вина и просчет и я потерял 500 всадников. — Помню, конечно, то зимнее утро, заметил Андрей. Но, если помнишь, поберегись, наши законы требуют крови без срока давности. Я это знаю и передай им, также «шутя» проговорил Андрей, что если они мне попадутся, то будет так же, как в то зимнее утро. Прошло после этой дружеской встречи какое-то время, сотник Гречишкин был вызван к командиру полка и получил приказ, в котором было указано, что от лазутчиков получены сведения о намерении горцев напасть на линию, под предводительством Джамбулата. Гречишкину надлежало взять оставшихся от службы 20 казаков своей станицы и 42 казака станицы Казанской, произвести разведку подступов к песчаному броду станицы Тбилисской, при обнаружении крупных сил горцев от боя уклониться и возвратиться назад.